Александр Баренберг - Голем. Том 2 (книга 3)[СИ]

Анна мерила комнату из угла в угол резкими нервными шагами. Ну да, перевозбужденное состояние. С трудом усадил ее на угол кровати, поставил на чурбак, заменявший столик, поднос, разлил по двум серебряным кубкам вино. Себе чуть-чуть, путешествовать в свое время сегодня в мои планы не входило. Рассказывая о всякой фигне — путешествии в Египет, судебном поединке, в котором участвовал еще в Мюнхене и тому подобном, все время провозглашал тосты и следил, чтобы пациентка употребляла лекарство до дна. Взгляд не привыкшей к алкоголю в исламском окружении собутыльницы соловел на глазах. Движения из резких стали заторможенными — "микстура" подействовала. Веки явно становились слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми.

— Ложись спать, у тебя был тяжелый день! — легонько толкнул ее в плечо.

Анна покорно улеглась на кровать, но только я попытался было встать, с силой вцепилась мне в руку:

— Не уходи, мне страшно одной! Я не смогу заснуть! Боюсь вновь проснуться в темнице!

Бедняжка! Все-таки для выросшей в относительно приличном и благополучном доме девушки события последних дней стали серьезнейшим потрясением. Она, может, и пыталась выдать себя за прирожденную авантюристку, но одно дело — мечтать вырваться на свободу, листая потертый от частого чтения пергамент старых рыцарских романов в уютной девичьей спаленке, и совсем другое — испытать все "радости" этой самой свободы на собственной нежной шкуре. Ничего, привыкнет, обратного пути все равно уже нет…

— Я посижу здесь, пока ты заснешь…

— Можешь и полежать! Иди сюда! — она сильнее сжала мою руку и, не открывая глаз, положила на свое теплое мягкое бедро, туго обтянутое тонкой тканью. На секунду заколебался — соблазн был слишком велик… "Это алкоголь и нервы! Завтра ей станет стыдно!" — оборвал я разбушевавшуюся фантазию. Да, пора признаться самому себе — Анна мне нравится, но если что-то между нами и произойдет, то не так…

— Я просто посижу! — медленно убрал руку с ее бедра и стал гладить белокурые локоны, в беспорядке разбросанные по пуховой подушке — лучшей из имевшихся на постоялом дворе. Уже через несколько минут девушка спала крепким, спокойным сном. Я затушил свечу и на цыпочках вышел в коридор, плотно притворив за собой дверь…

Спустился вниз в самый разгар ужина. В большом зале шумно поглощали жареное мясо многочисленные посетители постоялого двора. Отдельной группой сидели мои бойцы, с кружками пива в руках. Видимо, уже заканчивали трапезу, раз уделяли повышенное внимание напиткам. Цадока среди них не наблюдалось.

— Сборы закончили? — обратился к восседавшему с потресканной деревянной кружкой в одной и полуобглоданной бараньей ножкой, с которой аппетитно капал жир, в другой руке Олегу.

— Угмм, — промычал тот с набитым ртом. Я интерпретировал его ответ как утвердительный.

— А Цадок где?

— Ужинает с хозяином. Просил тебе передать, чтобы ты тоже пришел, — командир наемников проглотил, наконец, мешавший ему говорить кусок.

Я поплелся в другое крыло довольно обширного постоялого двора, где проживал его хозяин вместе со своим многочисленным семейством. Поднялся по витой лестнице из прочного ливанского кедра и постучал в массивную дверь. Открывший ее слуга торопливо поклонился (вот она, слава!) и без всяких вопросов повел внутрь по длинному коридору. В комнате, в которую он меня проводил, за небольшим деревянным столом восседали Цадок с Менахемом и средний сын хозяина — не запомнил его имени. Странно, думал тут соберется вся немаленькая семейка владельца заведения, кроме старшего сына, находящегося в деловой поездке. При моем появлении отец и сын вскочили на ноги. Это что еще за новости? Не хватало, чтобы еще и поклонились!

Поклонились! Ну, блин! Это побочные последствия моей сегодняшней победы или..? Я с подозрением взглянул на купца. Но Цадок восседал с непроницаемым лицом, делая вид, что рассматривает богато украшенные футляры со свитками религиозных текстов, расставленные на прибитых к ближайшей стене резных полках. Ладно, потом разберемся! Сел за стол и приступил к трапезе, так как уже основательно проголодался. Еду, состоявшую из набора нескольких аппетитно пахнущих мясных блюд и вареного риса с зеленью, тут запивали качественным вином, а не дешевым пивом, как внизу. Когда я насытился, Менахем вдруг осведомился:

— Ариэль, скажи, а ты действительно Мессия?

Вот так сразу и в лоб! Ну, все понятно. Я украдкой показал Цадоку под столом кулак. Уже наплел что-то! Странно только, что мои собеседники не кажутся слишком уж взволнованными. К ним регулярно мессии на огонек заглядывают? Однако, придется поддерживать разговор. Я усмехнулся:

— А вы уверены, что Мессия сам должен знать о том, что он Мессия?

Вопрос загнал моих собеседников в некоторый ступор. Как ни странно, первым нашелся самый молодой:

— Все, кого до сих пор называли мессиями, сами не отрицали этого! — с запалом произнес он.

— Это кто, например? — язвительно осведомился я. Нет, конечно самозванцев всегда хватало, однако, в основном, это были явные проходимцы, которым удавалось облапошить только пару десятков или, в лучшем случае, сотен лохов.

— Н-ну, Ешу из Нацерета, — не очень уверенно ответил сын хозяина.

— Плохой пример. Дело было давно, что он говорил, да и существовал ли вообще, нам не известно. Всю его историю мы знаем только в пересказе, — парировал я. — Еще примеры?

— Бар-Кохба[3]? — не сдавался парень, демонстрируя хорошее знание истории. — Даже Маймонид сказал, что он должен был стать Мессией, но не справился!

Да? А мне Маймонид ничего такого не говорил. Впрочем, мы с ним все больше о будущем толковали… Однако какой настойчивый сынок у Менахема! Но и этот пример не канает:

— Уже ближе к нам, но все равно не то. Точно мы не знаем, что он сам говорил. Еще?

Парень замялся на пару секунд, но потом выпалил, как в прорубь прыгнул:

— Менахем Альрой!

Отец возмущенно взглянул на него, как будто сынок сболтнул лишнего. Мне, однако, это имя ничего не говорило. Интересно…

— Не знаю, кто такой! Расскажи! — обратился я к младшему, но ответил на вопрос старший, хоть и с видимой неохотой.

— Это вождь восстания в Курдистане. Сорок лет назад… Он действительно называл себя Мессией! — сообщил Менахем и тихо добавил: — Я сам слышал…

Ого! Оказывается, наш почтенный хозяин имел довольно бурную молодость! Ну, пусть расскажет!

После недолгих уговоров тот согласился вспомнить события своей юности, несмотря на явно просматривавшееся нежелание бередить старые раны. Видимо, считал свое участие в том восстании большой ошибкой. А я узнал подробности о своем самом недавнем предшественнике…

…Менахем Альрой, сын Шломо, родился в Курдистане в богатой еврейской семье, получил самое лучшее образование, возможное в двенадцатом веке. С молодых лет считался крупным знатоком Торы и Каббалы, а некоторые утверждали, что он не чурается и черной магии. Так или иначе, но в середине прошлого столетия среди ближне- и средневосточных еврейских общин начались брожения, вызванные успехами европейских крестовых походов. Типа, если у ноцрим[4] получилось, то чем мы хуже? Так как по всем предсказаниям поход для возвращения Иерусалима должен был возглавить Мессия, то срочно требовалась подходящая кандидатура. И она, конечно, нашлась.

Доподлинно неизвестно, сам ли Альрой додумался или пошел навстречу желаниям народных масс, но официально был провозглашен Мессией в иракском городе Амадия. Тут же разослал сообщение в еврейские общины всех соседних стран, призвав собираться под своими знаменами для освобождения Иерусалима. Многие и поехали, возбужденные возможностью исполнения вековой мечты. В том числе и юный восемнадцатилетний Менахем. О дальнейших событиях тот подробно рассказывать не стал, ограничившись кратким описанием. Основной ударной силой восстания, по замыслу Альроя, должны были стать воинственные кланы горских евреев с Кавказа, но те втянулись в войну с местными князьками и прислать значительную помощь не смогли. Тем не менее, даже с имеющимися силами новоявленный Мессия нанес несколько поражений войскам персидского султана Муктафи, заставив последнего изрядно поволноваться. Однако военные победы ему не помогли. Закончилась эта история, как обычно, по известному издревле сценарию: "Бабло побеждает Зло". За голову самозванца назначили приз в десять тысяч золотых монет и его убил во сне собственный любимый тесть, позарившийся на гигантскую сумму. Если, конечно, рассказчик, по старой восточной традиции не преувеличил ее раз в десять.

Эта поучительная история заставила меня надолго задуматься о том, стоит ли выбирать такую скользкую стезю очередного кандидата в мессии. С одной стороны, за ним все-таки люди пошли, но с другой — толку с того? Предательство еще никто не отменял. Да и пойдут ли еще раз за неизвестно кем после такого относительно короткого перерыва? Ведь за разгромом восстания, как водится, последовали репрессии, и далеко не всем, как нашему хозяину, удалось сбежать невредимым. Можно спросить у непосредственного участника событий, что он думает по этому поводу: